Конкурсная заявка на реконструкцию Российского павильона в Венеции
1. Общественные здания
4. Выставки
Концепция
2020
Мы живем в интересные времена. Глобальные преобразования — изменение климата, социальные волнения, постоянные ожидания нового экономического коллапса превратили беспокойство в постоянный фон существования. Главной причиной кризиса считается экономика потребления и надежда на бесконечный рост, поэтому наиболее очевидным ответом является прекращение роста. Мы постепенно усваиваем идею сдержанности и, возможно, даже аскезы.
Но что, если это не единственный выход? Чтобы увидеть альтернативу, необходимо замедлить темп и начать сомневаться и задавать вопросы. Что делать архитектору? Критически осмыслять ТЗ: ставить под сомнение цели, средства и желаемый результат.
В случае с конкурсом на реконструкцию русского павильона введены жесткие возрастные ограничения: до 40 лет. Но почему до 40? Вероятно потому, что в западном мире молодое поколение архитекторов главным образом занято тем, что практикует критический подход посредством создания концептуальных проектов. Однако в России молодое поколение архитекторов уже обладает беспрецедентно обширным портфолио построенных объектов. Многие молодые российские архитекторы являются опытными игроками на рынке, поскольку начали профессиональную практику в первые годы обучения. Разрабатывая сразу несколько проектов, зачастую высокими темпами, молодым российским архитекторам, в отличие от европейских коллег, просто не хватает времени, чтобы задуматься о проблематичных условиях своей профессии.
Ясно, что мы, «молодые русские архитекторы», должны временно приостановить бурную деятельность, отдышаться, оглянуться и спросить себя и друг друга: что мы делаем? Зачем мы это делаем? Действительно ли это важно?
Мы, в свою очередь, не претендуем на то, чтобы быть одиноким голосом поколения. Мы предлагаем включить все содержащиеся в заявках других архитектурных команд вопросы в пространство павильона.
Мы предлагаем открыть процесс вопрошания, открыв процесс трансформации павильона. Это терапевтический момент — опыт замирания в ситуации перехода и неторопливого коллективного размышления должен помочь побороть страх перемен.
Из ТЗ мы знаем, что существует острая необходимость ремонта протекающей крыши, которая должна быть демонтирована, восстановлена и возвращена на место. Эта ситуация даст нам возможность насладиться моментом отсутствия крыши в ходе биеннале и поставить под сомнение ее роль в более широком смысле.
Тот же подход предусмотрен для дверей и окон как возможность поразмышлять о ценности открытости. На протяжении всего периода выставки мы ставим под сомнение необходимость физической связи, заменяя лестницу между этажами отверстиями, которые обеспечивают визуальные связи.
Связи обеспечивают функционирование мировой экономики. Но в равной степени связи являются источником проблем. Существует тенденция к снижению глобального обмена и мобильности в пользу устойчивых, автономных систем. Это стало возможным благодаря постоянному расширению коммуникационных технологий и замене физических связей виртуальными.
Впрочем, дискурс изоляции и суверенитета для России не нов. Поэтому задача реконструкции павильона для российских архитекторов может, наоборот, стать поводом поставить под сомнение их обязанность строить стены (границы), и вместо этого устанавливать связи.
Сам внешний вид павильона демонстрирует любопытные переплетения русской и итальянской архитектуры. Создавая павильон, Щусев обратился к национальной идентичности, используя историзирующий стиль, основанный на формах русской архитектуры 15-17 веков, которая, в свою очередь, родилась в результате скрещивания итальянской художественной традиции с местной. Форма павильона, несмотря на то, что он расположен на венецианской земле, проистекает из российских климатических условий: глухие стены, небольшие окна и крыльцо на высокой платформе, рассчитанное на сильные снегопады. Временные преобразования пространства воссоединят архитектуру здания с его итальянскими корнями, хотя это скорее побочный эффект, чем первоначальное намерение. Ключевым приемом является открытая крыша, которая превращает центральное пространство в средиземноморский атриум.
Демонтаж крыши вместе с открытием всех дверей и окон позволит понаблюдать, как форма здания может обеспечить комфортный микроклимат без дополнительных средств климат-контроля. А в ноябре, в сезон высокой воды, первый этаж подлежит затоплению — это радикальный жест принятия неизбежного. Павильон является архетипическим убежищем, и, лишив здания его защитной функции, мы ставим под сомнение главную функцию архитектуры — отделение от окружающей среды.
Возможность подвергнуть сомнению саму необходимость ремонта крыши побуждает нас подвергнуть сомнению и необходимость самого павильона. Некоторые страны, например Китай, лишены архитектурной репрезентации в пространстве Джардини. Вся пространственная форма Джардини — комплекс национальных павильонов — является памятником давно минувшей эпохи. Но переставший быть актуальным миропорядок воспроизводится через сохранение первоначальной пространственной планировки.
Что если сама биеннале больше не актуальна? Печальная ирония состоит в том, что Венеция — город, который едва ли не сильнее всего в Европе страдает от последствий изменения климата — должна изо всех сил стараться привлечь дополнительный поток авиапассажиров своими ежегодными культурными мероприятиями.
Ценность встреч, диалогов и обмена мнениями трудно поставить под сомнение в контексте необходимых коллективных размышлений о будущем. Но требуют ли они физического присутствия в физическом пространстве?
Знаменитые церемонии открытия биеннале — яркие, но мимолетные моменты, за которыми следуют месяцы ограниченного использования и простаивания до начала монтажных работ для новой выставки. Обычное лекарство от простоя — диверсификация пула пользователей, и, к счастью для российского павильона, он находится не в глубине Джардини, а рядом с Лагуной. Но поскольку создание дополнительного выхода на Лагуну требует длительного согласования, период проведения выставки можно использовать для проверки необходимости этого шага, установив имитацию проема на первом этаже павильона.
Одна из задач, обозначенных в условиях конкурса, — создание внутри павильона офиса, который будет разрабатывать проект реконструкции. Тем не менее, единственная причина для включения физического офисного пространства в архитектуру павильона состоит в том, чтобы позволить сотрудникам наблюдать за зданием в его переходном состоянии. В конечном итоге нужен не офис, а обсерватория — место, где можно наблюдать и задавать вопросы.
Все элементы инсталляции подчеркивают переходное состояние павильона. Проемы, которые были заложены, теперь открыты и дополнены фотографиями их предыдущего состояния. Проемы, которые только предстоит открыть, заменены изображениями будущих видов.
Основная функция пространства павильона — позволить посетителю замедлиться, немного отдохнуть и войти в «режим вопрошания». Пространство также позволяет проводить коллективные сессии: например, в комнате может быть организовано обсуждение, в котором могут принять участие до 15 человек.
Высокая вероятность затопления в ноябре задает необходимость срочной гидроизоляции первого этажа. Хотя демонтаж крыши позволит воде скапливаться в импровизированном комплювии, гидроизоляция предохранит здание от повреждения.
Поскольку офис размещается внутри павильона, чтобы позволить его сотрудникам наблюдать за происходящими изменениями, офисный стол теряет свое практическое значение и превращается в барьер. Он должен исчезнуть, уступив место пустоте, составляющей общее пространство. Новый главный центр офисного пространства — экран, который позволяет обмениваться идеями и общаться с неограниченным количеством участников, независимо от их географического расположения.
Паневропейское слово «школа», происходит от греческого scholē, что означает «досуг, отдых»: досуг дал человеку время размышлять и обучаться. Школьный стул в пространстве павильона предназначен для того, чтобы, обеспечив пользователя возможностью отдохнуть, подтолкнуть его к задаванию вопросов.